Белочка.

Все началось с того золотого стоматологического протеза, найденного Венькой Кашинским ранним утром у подъезда собственного дома. Выйдя на улицу, со страшного бодуна и, с единственной мыслью, достать, во что бы то ни стало, где угодно, как угодно и любыми средствами, пойла, чем было бы опохмелиться, он в нерешительности остановился и, в который уж раз, запустил руку во внутренний боковой карман пиджачка. Увы… Чуда не случилось. Не только в этом, но и во всех остальных разноматерчатых закутках было пусто, хоть шаром покати. Тяжело глотнув воздуха и выдохнув перегар, он хотел было уже направить свои стопы к Райкиному продуктовому магазинчику, находящемуся в соседнем дворе, чтобы, в который уж раз, смилостивить, попросить взаймы, как увидел, что у самой двери, на асфальте, валяется какая-то странная загогулина. Слегка поддев ее носком башмака, отчего последняя перевернулась на другой бок, к своему немалому изумлению, определил, что это не просто железка желтого цвета, а человеческие зубы. Не веря своим глазам, он присел на корточки, вооружился щепочкой и еще раз перевернул их на противоположную сторону. Зубы… Вернее полный мост нижней челюсти с петельками и крючочками и, выполненный, похоже как из настоящего золота. Зыркнув по сторонам, Венька, с гулко бьющимся сердцем, но не без  брезгливости, подцепил их двумя пальцами и, не решившись вот так просто спрятать в карман, заглянул под скамеечку: - нет ли какой завалявшейся бумажки или пустой коробочки из-под сигарет. Услышав приближающиеся шаги, доносящиеся из подъезда, не раздумывая, сунул драгоценную находку в карман, сделал лицо, как можно равнодушней, присел на скамеечку. Вышедшая из дверей женщина, еще довольно молодая, но тучного телосложения, в спортивном костюме в обтяжку, подозрительно бросила взгляд в его сторону, что-то буркнула, уверенной походкой направилась в сторону детской площадки, по ходу энергично махая руками, как это делают физкультурники.

- У-у-у… Гангрена! Грымза толстозадая… Дырдадыла мохноногая – прошипел он ей вслед, памятуя о том, как та, совсем недавно, ославила его средь белого дня перед лицом всего частного народу, когда их с Витьком приспичило по малой нужде, и они это сделали в палисадничке. Подумаешь… Березку ее любимую обписали… Как заорет, что Иерихонская труба, со своего балкона, да на весь двор: - Ты под двери своей мамаши лучше нассы… Алкоголики проклятые. Никакой жисти нету от них. А Витек… Он и без того по жизни нервный такой… От неожиданности, сначала обмочился на штанину, а потом, с психу и вообще, своим срамным удом ей потряс. Повернулся всем фасадом и потряс. – На, дескать..! Агрипина Карловна, а это была она, как завизжит, чуть с балкона не выпала. Картофелиной запустила, побежала звонить в милицию. - И че орать, как резанная, по всяким пустякам..? Что с этой самой березкой-то сделалось?

Подождав, пока та не скрылась из виду, он быстро вышел со двора, свернул в проулок, ведущий на улицу Инессы Арманд, в конце которого, напротив старинного каменного особнячка, выбеленного подсиненной известкой, находилась чугунная водяная колонка с прямоугольным железным рычагом, отполированным за многие годы до блеска. Чтобы без посторонней помощи, самому напиться из такого допотопного приспособления, необходимы были определенные навыки. При нажатии тугой пружины рычага, последний начинал, как в лихорадке трястись, издавать гавкающие, лязгающие звуки, выталкивать воду во все стороны упругими порциями. Держать железяку в таком положении и одновременно пить из коротко выступающей трубки в виде носика, расположенной на противоположной стороне, которая, в свою очередь, так же дергалась и дрожала, нужно было конечно уметь. Жаждущий незнакомец, не шибко разбирающийся в технических тонкостях подобного водяного устройства мог полишиться и передних зубов.

Благополучно утолив жажду, Веня достал из кармана протез и, убедившись, что вблизи никого нету, стал его полоскать в лужице. Насколько он понимал в таких вещах, зубной мост из металла подобного цвета никак не мог быть, как не золотой.

- Не медный же? – не совсем уверенно думает он, внимательно рассматривая не такие уж, как кажется ему, блестящие зубы, спаянные по дуге друг с другом. А вдруг какой латунный или бронзовый..? Интересно, из бронзы делают протезы? Как бы узнать… Может это просто такое покрытие под золото? Сейчас куда не глянь, кругом химия. Все только и знают, что химичат. Подняв с земли бутылочное стеклышко, начинает скрябать по металлу, пытаясь по цвету определить подлинность. Своего золота Венька отродясь в руках не держал, хотя, что там говорить, мечтал когда-то о перстне с печаткой; однажды почти что и купил по дешевке и с рук, наверняка ворованный, да пацаны во время отговорили, намекнув, что проба пробой, но всякое случается. Шестьдесят рябчиков хором пропили, наврали ему полный короб, как завсегда это случается по пьяной лавочке, горячо и клятвенно пообещали, что для такого Кента, как он, ничего не пожалеют, добудут ни какой-нибудь обыкновенный рыжик, а с алмазом.

- Нет, - сам в себе утверждается Веня, пристально всматриваясь в блестящие царапины на экспериментируемом зубе, - это никакое не покрытие. Как есть чистое золото высшей пробы. Еще для утвердительности немного поскрябав, аккуратно заворачивает находку в довольно замызганный носовой платок, укладывает в боковой карман пиджака.

- Интересно, - соображает он, - сколько за это можно выручить? А самое главное, как это дело по правильному обтяпать, чтобы, ненароком, не обмишурил кто. Как ни как – золото. А вдруг это, все же, не золото, не золотые..? – Проносится крамольная мысль, возвращается обратно, начинает нудно сверлить, тревожно беспокоить, где-то под самым мозжечком. Почему-то вспоминаются давние обещания знакомого сантехника из ЖК по имени Сатэра, выгнанного с работы за систематическое нетрезвое состояние, который, как знающий свое дело специалист, говорил: - Я тебе, Веньямин, по нашей дружбе, как человеку с большой буквы, не какое-нибудь фуфло вкручу под блестящим никелем, а настоящую бронзу. Вечный кран… Ничем не уступит золотому, что в сортире у Рокфеллера. Ты знаешь, что такое настоящая бронза..? Стоматологи из нее зубы тычат. В сто раз крепче, чем золотые. В древние времена из нее даже мечи делали, а египтяне ей камни гранитные рубали, Сфинксов всяких выделывали.

Венька, в нерешительности, опять достает протез, взвешивает на руке, пытается слегка согнуть и даже стучит по нему стальным ключиком от входных дверей, как будто бы и вправду знает, как должно звенеть золото. Опростоволошусь еще, курам на смех, как когда-то с огромной серебряной ложкой, которая на поверку оказалась медной, луженой оловом. Чуть ни побили. Вот и сейчас… В кой раз полюбовавшись изделием зубных мастеров, заново заворачивает в платок, и напоследок, приложившись к опасной водоносной трубке, уверенно направляется к Райкиному ларьку. Не доходя, еще издали, видит Витька и Леху, стоящих чуть поодаль от магазинчика, что-то уже соображающих. И действительно… Из-за рядочка облупленных комков выныривает Хызя с двумя бутылками пива в одной руке и еще чем-то завернутым в газету. Направившись было в сторону беседки, замечают его, приостанавливаются, как бы в раздумье, но на самую малость, и, неопределенно замахав руками, быстро скрываются за гаражами.

- Схиляли… Испугавшись, что на хвост упаду. Во, как рванули. Ну, ничего – мстительно думает он, - продам выгодно зубья, коньяк из горлышка лакать буду, Пэл-мэлом закуривать. Хрен коду дам. Накуся вам, выкуся. От обиды выкручивает дулю, тыкает ею по направлению хильнувших собутыльников.

- Мне бы наперво организму поправить со вчерашнего – думает он, отчаянно озираясь по сторонам. Так мутит, что никаких сил нету уж. Мурашки зеленые в глазах бегают. Того и гляди прискачет белочка. Вон, жинка не дала Гошке вовремя опохмелиться, стакан несчастной бормотухи зажилила, его и тряхнула белая горячка, крышей так и повредился.

Райка, конечно, может и даст шкалик под суровую запись, и то, если слезно попросить, и только до вечера. Только где гарантия, что деньги достанутся сегодня. Опять побежит жаловаться матушке. Да и вообще… Трудно представить, что кто-то так запросто мог потерять золотые челюсти. И не где-нибудь в лесу, а в городском тихом дворике, на самом видном месте. Да и как вообще подобное могло приключиться? А если и действительно золотой..? Кому ношеный протез предложить..? Кто такое купит, если не сумасшедший..? Ведь черте что могут представить. Еще повяжут не за хрен собачий. И ведь точно, как есть, могут сцапать. Скажут: - Где взял? И кто поверит, что золотые зубы просто так на земле валялись. Знаю я эти ментовские штучки; повесят какую уголовщину, отбрешись потом. Вот если переплавить как… Положить на кирпич и расплавить газовой горелкой в слиток. Тогда можно и в ювелирный за место лому. Веньке тут же представилось, как он переступает порог ювелирного магазина на проспекте и, почему-то в белом костюме, важно подходит к окошечку со стеклянной табличкой, на которой написано: «Приемка драгоценных металлов»; выкладывает золотой слиток величиной с ладонь с печатями и выбитыми буковками, за место которого, красивая женщина, мило улыбаясь, выдает ему хрустящую пачку крупных денег. После чего Венька видит, как во сне, что он заходит в Райкин магазинчик, покупает самый дорогой коньяк в красивой коробочке и пачку американских сигарет Пэл-мэл. Коньяк, почему-то, пахнет рыбой. Обманула..! Со всею очевидностью он начинает понимать, что ту челюсть, которую он переплавил при помощи газового резака в бесформенный слиток, есть его челюсть, оброненная им вчера, когда он возвращался домой поздним вечером.

- Молодой человек, - слышит он голос вчера, - вам экстренно необходимо протезироваться. Дотянете, и цеплять не за что будет…

- Как же я мог так позабыть – страдальчески думает он. Ведь это не чьи-нибудь, а именно мои золотые зубы, на которые пошел громадный перстень с алмазом. Взял и переплавил и обменял на какие-то ненужные бумажки.

- Можно, конечно, все вернуть обратно, с надеждою думает он. Забрать слиток своего золота, а бумажки в ювелирный магазин. Да разве Райка согласится принять откупоренную бутылку коньяка и коробку сигарет Пэл-мэл. Попробуй только скажи ей, что коньяк рыбой воняет. Ни вжисть потом взаймы не даст. Что же я наделал… И бумажки не примут обратно, так как их из-за этого дурацкого рыбного напитка и дорогих сигарет точно уж не будет сколько-нибудь хватать. Как же я запамятовал..? Вместо того, чтобы зубы, которые рассыпал на порожке, собрать и вставить на свои места, чтобы корни пустили, взял да продал. Ведь совсем просто. Вот бы, - мечтательно думает он, тревожно озираясь, как бы кто не подслушал; вот бы из крана, который обещал Сатэра, наделать этих зубов. Но разве он просто так без бутылки отдаст ему драгоценный кран. И хватит ли этой бронзы на все зубы..? У Рокфеллера, поди, не один такой… Веня поудобнее садится на грязный асфальт и, как можно широко открыв рот, указательным пальцем начинает пересчитывать оставшиеся, как ему кажется, зубы. Почему-то быстро сбивается со счету, начинает все заново, но опять сбивается. Радостно, вспомнив, хлопает себя ладонью по лбу, порывисто лезет в карман, достает, завернутый в носовой платок, зубной протез, разворачивает его и, с блаженной улыбкой на лице, громко и нараспев, чтобы опять не спутаться, никого не замечая вокруг, начинает свой  счет: Раз… Два…Семь… Сквозь шелест толпы, как сквозь шум прибоя, слышутся ему странные и непонятные слова и тревожные и одновременно радостные:

- Готов… Допился… Витек, вызывай карету. Белочка.