Вопрос не в том, что

Все мы – два в одном,

А несколько в ином:

Где моё «Я» главенствует?

Странные странности

(Кафедра животноводства, проф. Козликова Р.Р.

Кандидат биолог. наук Длинноухов О.О.)

- Кто сказал вам, что ишак – животное глупое и упрямое? Не верьте! Будучи юным осликом, я сам был свидетелем, когда полный сил мускулистый осёл, видя, как лошадь навьючивают тяжеленными тюками с ячменём, поспешил спрятаться в зарослях бузины во избежание той же участи, где и находился благополучно, пока за место него не нагрузили законопослушного вола. Но не сказано ли нам в связи с этим, что хитрость есть второй ум…? Так кто же светлее и находчивее? Конь, по собственной ретивости, от непосильных трудов, вперёд издохнет, чем осмелится отказаться выполнить волю хозяина. Да и вол – дурень, не лучше своего товарища. Будет пахать до тех пор, пока ноздрями в землю не зароется, копыта не вытянет. Ни гордости, скажу вам, ни чувства личного достоинства. А почему? От рабской натуры своей и холуйства. Иное дело – ишак… Ослиное упрямство, кое так нарицательно приписывается этому даже очень благородному животному, есть ни что иное, как обострённое чувство индивидуальности, характерное, разве что существам высоким, наделённым особым духом, стоящим уже над хлебом. И как тут не вспомнить: не единым хлебом жив…. А вы: конь, конь! Что резв ногами – не поспоришь. Прыть такая. А чего, - спрошу я вас, - носиться то туда, то сюда, как угорелый, взбивать клубы пыли, когда и трусцой можно везде поспешать. От легкомыслия всё это, которое одно и то же, что и скудоумие. Ни чуточки не уважает себя конь, и не жалеет к тому же. За меру овса душу готов положить. Заставьте-ка ишака грудью на баррикады, да под градом пуль…? Ни в жисть! И вовсе не от трусости, - скажу я вам. – От миролюбия, от трезвости своей, в коей светлость ума. Сами посудите…. Зачем сбивать копыта, не жалея живота своего за какого-то сумасшедшего правителя, с портрета глядящего, которому, вдруг, взбрендило в голову саблей помахать? Уж лучше слыть кротким ишаком, у себя на уме, чем боевым безголовым скакуном со съехавшей от восторгов набекрень башкою. От похвалы и дармового овса всё это. Поскромнее бы надо вести себя, товарищ конь. От глупостей все беды. Черненое седло, обшитое галуном, и серебряная сбруя ещё ни о чём не говорят. Одна знакомая кобыла как-то порассказала за свою подругу, которую благодаря исключительно её длинным ногам и мохнатой гриве пристроили в шапито. Такого поведала, что уж лучше, по мне, быть под заплатанной суконной попонкой, да в душистом, от навоза, сарайчике, чем с фальшивою бриллиантовою звездою во лбу. Ишака на арену и за хвост не затянешь. Задумчивое животное. Всякая публичность, да скандальная звёздность претят его духу. Зебра – иное дело. Хотя…! Если осла раскрасить кривенько в белую полосочку, он весьма даже может сойти за это заморское создание. Но в том-то и дело, что, не смотря на кажущиеся явные выгоды (преклонение перед иностранщиной у нас всегда в ходу), быть зеброю у него никак не получится. Осёл, во что бы его не рядили, как бы не красили, всегда останется ослом. Даже праздное житие пони не прельщает его. Хоть и она, в силу своей природной злючести и мелочности отличима от своей родственницы лошади, всё равно, до ишака ей далеко. Гены не те. И всё же…! Назвать ишака бездельником, лодырем назвать…? Покажите мне этого лжеца…. Возвысится ли у кого к тому голос? Иногда, ему даже наоборот, очень нравится делать разную работу: тащить на своей спине жирного хозяина, тянуть тяжеленную бричку, переполненную мостовым булыжником. Одним словом – ишачить. Но, когда работяге это вдруг надоедает, он вновь превращается в осла. Осёл, в отличие от своего двойника ишака, никогда не ишачит, то есть, по-другому, не изнуряет себя работою физической. Он ослит. Вернее, так умно принимается рассуждать, что большинству обывателей, усреднённых, с посредственными умственными способностями,  хоть ты лопни, хоть ты тресни, из всего того и малой толики не понять. А кому, признайтесь, хочется рассекретиться, что он пень-пнём?  Что он такой малопонятливый…? Ведь осёл-то, по обыкновению своему, философствует молча. Молчит и философствует. Пойди, пойми, что в его башке. Вдруг о стране не так думает, не хорошо, значит, думает. А может и того хуже: родину уже продает. Согласитесь, что не всякому это по душе. Не лучше ли…. Никак не выказывая предпочтений его образованности, не споря с ним по поводу столь смутных рассуждений, просто, как один, всем скопом, провозгласить его тупым, то есть – глупым, а, за одно, и упрямым. Ведь упорно не желает быть, как все…. Пусть знает, как скакать не в ногу с коллективом, упираться всеми копытами там, где требуются: единогласие, единомыслие. Курица-несушка, и та более сознательна, хоть и имеет в наличии полторы извилины. И вообще…! Кто вам сказал, что уважают только умных? Совсем наоборот – возражу я вам. Умных никто не любит. Тех, кого не любят, трудно зауважать. Вот осла с попугаем какаду не примечают же…? Одного, стоеголовою скотиною обзывают, другого – болтуном дразнят. А жеребца…? Даже самые несерьёзные прыжки его вызывают у законопослушных зверей восторги. Зубы скалит, аллюром вокруг кобылы ходит, ржёт жизнерадостно. Ему почести. И к кобелю (собака мужского рода; он же – пёс) не меньшее уважение – у, кобель! У, жеребец! – с возмущением крякает утка по утру в адрес загулявшего соседского селезня, крадущегося огородами до родной хаты. Вы думаете, что она его так ругает…? Ничуточки. Она восторгается им; хочет, чтобы и он обратил на неё внимание. Вот, если бы кряква обозвала его умником, а ещё пуще – очкастым профессором каким, то, считай, оскорбила бы на веки вечные. Прослыть жеребцом или кобелём в женском обществе…. Ну, извините…. Этого надо ещё  заслужить. Тут, не столько ум, а иные таланты требуются.

– А что, - спросите вы, - разве подобными возвышенными дарами Природа не наделила ишака?

- Ну, как же не наделила, - отвечу я вам. – С великим предостатком уважила, с чрезмерностью одарила, Матушка, длинноухого. Ему любую ниву подавай, он везде пахарь. Ишачить денно и нощно будет. Но…! Как я пояснил ранее, а вы со мною, не все, конечно, согласились, напоминаю ещё раз: ишак – это не осёл, а осёл, вовсе не ишак. И доказательства приведу вам: странные-престранные. – Не на ишаке, а на кроткой ослице ступил Спаситель в град Иерусалим. Усекли разницу?! И не Им ли сказано: «Через ваш разум вас и посрамлю….» Всё понятно?

А потому: Да здравствует рабочий класс – гегемон. Труженик, созидатель и строитель Великой Пирамиды, пламенный борец, готовый (не задумываясь!!!) отдать всего самого себя, и, даже, жизнь свою до единой капельки кровушки за светлое будущее всего человечества! Ура, товарищи!

Бурные аплодисменты.

Конец

                               2010 г.