* * *
Мне нравится замерзших луж
Ледок, певучий, бледно-синий.
Дыханье первых зимних стуж,
Полей пустынных тонкий иней.
Бурелость листьев на ветвях,
И это зарево калины,
Мхов изумрудных перилины
На мирно дремлющих камнях.
Прозрачность легкая небес,
Вершин заснеженные пики,
И молчаливый сонный лес
Без листьев – сирый и безликий
Реки журчанье у скалы,
И вздохи тихие, и всплески.
На валунах седые фрески –
Причуды каменной смолы.
Мне нравятся. И я пленен
Тем, без чего нельзя влюбиться.
Нет смерти, – есть прелестный сон
В котором жизнь нам только снится.
Скользнет минута, может – век,
Того совсем не осознаем.
Мы дети, мы в снежки играем
Кружится плавно белый снег 2007 г.
Фонтан
Фонтан позабыли, журчит помаленьку
В семь струек, попало куда.
Уж поздняя осень, дожди наступили,
На всем и повсюду вода.
Осеннее небо, без сини просвета,
Стыдливость опавших ракит.
Весь день, до заката, всю ночь до рассвета
Фонтанчик уныло журчит.
Озябшая дама, под лаковой крышей. –
Цветочною крышей зонта,
Поежится, видя, как струйки упрямо,
Упруго летят в никуда.
На встречу им так же, совсем с ни откуда
Холодным туманом дожди.
Приметы печали на всем и повсюду,
Слезливая осень в груди.
Под кладезь, что кругом, кладу на ступеньку
Букетик кленовых листов.
Фонтан позабыли, журчит помаленьку
Грядущей тоской холодов.
2007 г.
Из юности
Сидели на крыше высокой,
Прогретой от летнего зноя.
Плыл месяц, такой одинокий,
По небу, хрустальной ладьею.
Впервые сказала мне: «Милый…»
Ответил впервые: «Родная…»
Был краток полет наш бескрылый
У самого звездного края.
Ночь вспыхнула, грохнуло жестью,
Раскатом каленого грома.
Ты клялась девичьею честью
За дверью бескрылого дома.
Я жадно курил сигарету
В объятья отцветшей сирени.
Окно занавешено, нету
Тебя в нем, шатаются тени.
А месяц по небу, высокий,
Плыл светлой хрустальной ладьею.
На крыше сидел одинокий
Мечтатель, мечтая, мечтою.
2006 г.
Нальчик, осенний день
День, он такой сиротливый,
Грусти слезливость на всем,
Плачут склоненные ивы
Тихим осенним дождем.
В парке туманно, безлюдно,
Дымки плывут над рекой,
Склоны понурые скудно
Чахнут пожухлой травой
В Нальчике поздняя осень,
Дворики в чарах дремот,
Мокрая стеклышек просинь,
Дождик тоскливый идет
В трубах журчит водосточных,
Стонет, уныло звенит,
Тайной колдует в урочных
Днях моих, сны ворошит.
Плачет органною жестью
Кто там, стоит впереди?
Путник ли с доброю вестью,
Ангел ли с розой в груди?
Томно, на сердце тревожно,
Дождик – слезинок не счесть.
Боже, пошли, если можно
Добрую светлую весть.
2007 г.
Ночь на Купала1
Где-то папоротник синий
Пробудится ото сна.
По тропинкам лунный иней
Серебрится. Ночь ясна
Прокрадусь по зыбким гатям,
Затаюсь в тиши болот:
– Кто там в светлом легком платье
Дивным призраком плывет?
По воде чуть зримы ряби,
Сладок сердцу нежный вздох,
Чешуей мерцают хляби,
Завораживает мох.
Под шелками звездных скиний
Я цветок любви нашел.
Где-то папоротник синий
Откровением расцвел.
Заискрится по полянам,
Вспыхнут жаркие костры,
От огня в порыве пьяном
Грянут древние хоры.
1Праздник летнего солнцестояния 24 июня. Древн. Славян. мифология. Приурочен к праздн. Иоанна Крестителя.
Разбредутся тайно пары
По ракитовым шатрам.
Ранним утром Вестник Ярый
Освятит греховный храм.
Следом выкатит Ярило,
Изумрудно вспыхнет мох.
Сон ли? Или это было?
– Ночь, болото, нежный вздох.
* * *
Бескрайнее поле – трава лебеда,
Резные каменья – осколки веков.
По склону ночному катилась звезда,
Мерцая в разрывах тугих облаков.
– Замри на мгновенье, откликнись на зов,
Предвестница смуты, довольно блуждать
В пустынях туманных безбрежных миров,
Ответь мне: Каких испытаний нам ждать?
И вздрогнула дива мохнатым хвостом,
Осыпалась снежной колючей пургой:
Скорбящий… Ты просишь не зная о чем
У жизни – волненья, у смерти – покой.
2008 г.
* * *
Все хрупко, все зыбко… И все неизменно.
В пустыне Самум переносит барханы,
В горах камнепады. Но катятся ленно
По небу бесчисленных звезд караваны.
Сравнимо ли счастье? Чем меряют горе?
Вселенная меркнет над детскою зыбкой.
Росинка растаяла – всхлипнуло море,
Цветок на рассвете искрится улыбкой.
Скатилась звезда: кто успел – загадали,
На счастье, на верность, а вдруг, да свершится.
От страха оракулы божьи упали.
При виде звезды, что по небу катится.
На месте падения – слезы-озера
А Вечность того и совсем не заметит.
Тряхнуло маленько скалистые горы
А что изменилось? Никто не ответит.
2007
* * *
В кругу смиренно-молчаливых
Душой возвышенно свечу,
В толпе веселием спесивых
Стыдом сгораемый молчу.
В покоях властью обличенных,
Правдив, прошу не за себя,
В застольном дне, вином влюбленных,
Вином пьянею не любя.
Краснею подлостью чужою,
Огнем снедает злая лесть.
Изгой толпы. Вручу изгою
Любовь, Надежду, Веру, Честь.
Себя в пороках обличаю,
Во всех грехах свой след ищу.
Прощают мне, а я прощаю,
За стыд, за боль любовью мщу.
ТЕНЬ. ОЧАРОВАНИЕ
Мы очарованы обманом:
– Видений тени – наша тень.
Лазурной крышей балагана
Чертой багряной канет день.
В бумажном домике крылатом
С картонной крыши льют дожди
Волхвует маг в цилиндре мятом,
Кинжалом водит по груди.
Нам так милы очарованья:
– Прекрасна череда смертей,
Стихов возвышенных, мечтанья
Бумажно-розовых детей
Исполнены молчаньем мимы,
Движенье – жизнь, мелькают дни.
Людские тени нелюдимы,
Стыдливо прячутся в тени.
Потерян слепок, позабыли
Свои святые образа
Глаза ослепшие любили,
Глядя в ослепшие глаза.
Сконцы на пиршестве незваном,
В семь радуг красим новый день,
И очарованы обманом
Миров, где плачет наша тень.
* * *
Ночь, гроза, озарилась светом,
Шелест крыльев – влетел павлин:
– Сжалься юноша над поэтом,
Сирота я, как перст – один.
Вслед влетела подруга – пава,
Словно курица, так мокра
Прочирикала робко: – Слава…
Нам погреться бы, до утра.
Певец
Памяти Магомета Мокаева
Мамы нет. Отца давно не стало,
Горек путь мальчишки-сироты.
Закатилось солнце, хлеба мало,
Почернели алые цветы.
На чужбине высохшие травы,
На чужбине веют холода,
Рельсы от заставы до заставы,
Рельсы в бесконечность, в никуда.
– Все от Выше, – богомолец скажет,
– И восход небесный и закат.
Милостив Аллах! Кого накажет,
То потом возвысит во сто крат.
Четки в хрупких пальцах чередою
С шелестом осенним прошуршат:
Ангел ли вершит над сиротою,
Божие ли вестники вершат?
В сердце жар, в устах родное слово,
А в глазах не мрак, а вещий свет,
Звезд небесных нету выше крова,
В небо смотрит маленький поэт
– Путь тернист, иди, не спотыкайся,
Не единым хлебом… Есть венец…
Звезды высоки. И ты старайся
Высоты достичь своей певец.
Пролетели бури лихолетий,
Торжествует правда, кривде – нет.
Кто сказал, что мало для столетий
Боль длиной в тринадцать горьких лет.
На чужбине сиротны могилы,
Камни в изголовье просят пить.
Жив народ! Хватило выжить силы,
Не иссякнет, вечно будет жить!
Средь ущелий, мирной стороною,
Древнею и гордою землей,
Стих звучит певучею зурною,
Так балкарцам близкий и родной.
Звезды, нет, они не обманули,
Не померк сияющий их свет,
Даже в самом маленьком ауле
Славят твое имя Магомет.
Где ты? Озаряешь ли холодный
Мрак над гладью горных струйных вод?
Для народа ты – певец народный,
Вечно имя, что признал народ. 2007 г.
Памяти Магомета Мокаева
Смотрел на закат догорающим взглядом –
слеза по щекам.
Я рядом с тобою, со мною ты рядом,
но жизнь твоя Там.
Тропою на Запад богрянцами тает
надежды Звезда,
Кровавой чертою бесследно сгорает,
сгорает мечта.
Суровая быль, но закон неуклонен –
тропою провал
Устали твои белокрылые кони,
и всадник устал.
Проносятся песни серебряным прахом, –
прекрасен их след.
И нет уже боли, и нет уже страха –
есть Вечность, есть Свет.
2007 г.
* * *
М. М. Х.
Унылое пение труб водосточных,
– забытый вокзал
Слезливое утро, от бдений всенощных –
душою устал.
Осенняя музыка, – жёлтые листья, –
несбыточный сон.
Один – одинёшенек, не с кем проститься, –
пустынен перрон.
Доносится дивно: – туманные звуки
сливаются в хор,
Восторг – аллилуйя! Вознёс свои руки
к звездам семафор.
Чугунные рельсы взорвались от звона –
Судьбы вертикаль,
Скрежещут суставы, – служитель Харона
нажал на педаль.
И всё оживилось: – Забытые лица –
осколки времён.
Не литерный поезд, – с небес колесница
уткнулась в перрон.
Звучание меди, курящийся ладан,
цветы на пути.
Заплаканных много, и каждому надо
признаться: – Прости…
Эх …
Милосердны ль, справедливы
Сами? – Что же ждем?
Злом засеянные нивы
Со слезами жнем.
Ищем легкие дороги –
Хлеб не по трудам,
Кабаки – души чертоги
Все ж милее нам.
Из земли, навозной грязи
Лихом – воровством
Вышли править нами князи
Славя град Содом.
Но не мы ль венчали власти,
Чарками вина?
Кто от страха, кто от страсти,
Ну, а кто спьяна.
Что же плачем – горемыки,
На отцов земле,
Так безмерно – многолики
И в добре и зле.
Нищетой не разумея,
Что богаче всех,
Ненавидя и жалея.
Эх… Рассея, эх… !
* * *
Шел человек по степи – кривоногий, сутулый,
Легкой походкой парящей, приземистый станом,
Смуглый, раскосый, топорща монгольские скулы,
В шапке из войлока белого, с пестрым арканом
Цокал по птичьи – кругами неслись кобылицы
Полем бескрайним от самых небесных окраин,
Зверь разбегался, шарахались вольные птицы,
Жались байбаки трусливо – вернулся хозяин.
Зорко окинув владенья, воткнул свою пику
В центр мирозданья – вершину крутого кургана,
Крикнул гортанно, послушна призывному крику,
Мчит вороная в объятья тугого аркана.
Пестрая змейка скользнула над буйною гривой,
Омутом зыбким сомкнулась петля власяная,
Опыт столетий несметных – бросок прозорливый,
Раненой выпью кричит – дочь степей вороная!
Вздыбилось небо, земля задрожала от гула,
Солнце сорвалось, упав в травяную обитель,
Выбросив ноги, его кобылица лягнула,
Тонко заржала: покорна, Степей Повелитель.
2006 г.
* * *
Все реже струн касаюсь звонкой лиры,
Под спудом дум былая легкость крыл.
Простите мне, иной земли Пальмиры
Я восхищал, их камни золотил.
Манили выси синими шатрами,
Скользили снежной дымкой облака.
Я восторгался теми облаками,
Свободе их, что призрачно – легка.
Ведь и они покорны высшей воле,
Подвластные порывистым ветрам,
Но все равно, казалось, нету боле
Счастливей их, причастным к небесам.
Летели годы, сном стирались лица,
А думы уж о вечном, о простом
Простите мне, я к вам пришел, проститься,
Беззвучно лира плачет за окном.
2008 г.
Человек
В одну и ту же реку дважды
Нам не дано войти.
Перешагнем порог однажды, –
К возврату нет пути.
Пройдет зима, весна вернется,
Зеленою травой,
Лишь нам одним уйти придется,
Став глиной, став землей.
И в русла с мертвыми песками
Находит путь река,
Века сменяются веками –
Столетние века.
Что было некогда, – то будет,
Вернется на круги,
Лишь человек свой след забудет
В отрезочке дуги.
Витает смерть с косой булатной
Сует окончен бег.
Уходит в Вечность безвозвратной
Дорогой человек.
2008 г.
* * *
От жадности не мог ни есть ни спать
Копил, копил, и день и ночь трудился.
Жизнь пролетела – время умирать.
От смерти кто деньгами откупился…
* * *
Богатому завидовал бедняк.
Томим чужим добром, скорбит и стонет:
Эх! Если б мне, хоть день пожить вот так…
Аллах услышал… – Нищего хоронят…
Стенания в кругу семейном, плачь:
Еще вчера мечтал, надеждой грелся.
Не знахарь не помог, не мудрый врач
– От плова смерть, бедняга им объелся
Искушение
Был праведным бедняк, творил намаз,
Делился с нищим пищею и кровом,
Судьбою искушаем был не раз,
Но не споткнулся Верою и Словом.
И вот, однажды, – милостив Творец,
Трудясь усердно, поле очищая,
Под каменной плитой открыл ларец,
Наполненный дукатами до края.
Мелькнула мысль: – прельщение, зарыть…
Но шепчет Иблис: – Скорбно твое поле.
Работай жизнь, того не накопить,
Что в сундучке и самой малой доли.
Подумал бедный: – Что ж, я не украл…
От выше все, – невзгоды и награда.
Не молод уж, работаю устал
Пора б на отдых, в тень, в прохладу сада.
На эти деньги, сколько правых дел
Могу исполнить ведомый Кораном.
Куплю земли под сад, под дом – надел,
Мечеть построю, помогу сельчанам.
Пора б и сына с честью поженить.
С таким калымом… И за дочку бея
Среди почетных в почести пожить,
Ни времени, ни денег не жалея.
Коня из лучших. Как же без коня…
К нему седло, серебряную сбрую.
Пожалуй, и невесту для меня
Подыщут из достойных, молодую.
Да, что невесту! Праведен Пророк,
И две, и три, без страха Божьей кары.
Поправлю силы, подлечусь, дай срок.
– Седьмой десяток – для мужчин – не старый.
Монетки гладил, в пальчиках крутил:
– Велик Аллах! По вере моя плата…
Задумался, потом, вдруг загрустил:
– И золото кончается когда-то.
– Зачем мне жены? – Хлопоты одни…
Кормить, одеть, внимание, наряды.
И что скрывать… Не молод, тяжки дни,
Какие там любовные услады.
А резвый конь… Уж борода бела…
Породистые – злые, прыть от злости,
Какой я всадник… Выбросит с седла,
Пешком привычней, и целее кости.
И сыну… Что богатая ему…
Калым велик, а что с невестки проку?
Дать время заработать самому…
Кто гонит женихаться-то до сроку?
Да и мечеть… Есть старая – молись.
Аллах Премудр, с листа из душ читает.
В величин гордыня… Не гордись…
И слеп, и глух, кто этого не знает.
Помочь сельчанам нужно… тяжела
Их жизнь, полно забот, тревог, лишений.
Опасность в том: – Не больше ль будет зла
От этаких бесплатных утешений.
Известно всем: – хлеб ценен по трудам,
Бездельников кормить – плодить тревоги.
Сегодня дам им хлеба, завтра дом…
Они и сядут с чашей у дороги.
Так думал бедный, глядя в сундучок,
Наполненный монетами до края.
Коварен Иблис – гложет червячок,
Душа томима, жадностью стеная.
Ведь можно преумножить, если в рост
Пустить деньжищи… Здесь нужна сноровка…
Кому доверить? Смотришь, вроде – прост,
И честен, а за пазухой веревка.
Удавит… и иди ищи концы.
Куда пойдешь? До смерти знать удавит.
– Разбойники, жулье и подлецы…
Известно дело, кто сим миром правит.
Не зная, что и делать, наконец,
Смущений полон, местность озирая,
Под каменной плитой зарыл ларец
Наполненный дукатами до края.
Землей присыпал, вбил корявый кол,
Как на могиле злого человека.
Вздохнул и с облегчением пошел,
Жуя краюху черствого чурека.
2007 г.
Весна, любовь, дятел
Супинатор – дятла дрели,
Утро, дрем, весным весна,
Это он стучится в двери
Недосмотренного сна.
Пестрый, шустрый, в алой кепке
Набекрень, вихрастый лоб,
– Плотник опытный, и меткий
Древокопец – червякоп.
Скачет цепко вкруг осины,
Вкруг березы, вкруг сосны:
– Эко! Сколько древесины!
Полной живностью весны.
А во мраках томной прели
Пробуждаются от сна
Червячки. Стучится в двери
К ним сама любовь – весна.
2006 г.
Г.
Эквилибристика модерна –
Скулеж, бездонная тоска,
Повсюду грязь, и пахнет скверно,
Помыться б… Мыла ни куска.
Возьми гордец – поэт кудрявый
С моих запасов, мне не жаль.
Отмойся от навозной славы,
Отмой обгаженный рояль.
2007 г.
* * *
Ночь, чужая душа – потемки,
Иллюзорность хрустальных луж.
Жизнь – дорога, на острой кромке
Два ревнивца – жена и муж.
Оба ищут себя в друг друге,
Оба любят в себе – себя,
В этом замкнутом брачном круге
Половины свои любя.
У нее – идеал мужчины,
У него – идеал жены…
Слишком равные половины,
В жизни, равные не равны.
Каждый сам по себе мечтает,
Восхищая те сны, как новь.
Годы тянутся, время тает.
Нету крыльев. Страшит любовь.
2006 г.
* * *
I
Все по Воле… Рожденный в стране мастеров
На далеком Урале – земле самоцветов,
Я впитал в себя краски холодных рассветов,
Белизну зимних дней, песни вьюжных ветров,
И великий язык, на котором мечтал
Чистой детской мечтою – любовью крылатой,
Восхищался, как рдеют за речкой закаты
На тропинке небес без конца и начал.
Мне казалось, что нету наречий иных,
В мир рожденным дано многогласое слово.
Пели птицы под сенью безбрежного крова,
Под единым просторам небес голубых.
Но порою туманною грезой ночей
Доносились совсем неизвестные звуки,
– Я летел над землей, распахнув ветру руки,
Пел на флейте балкарской: – Эрей эрирей…
II
Я несчастный, – не знаю отцов языка,
Не понятны мне вздохи пастушьей свирели.
Говорят, раньше камни в Балкарии пели,
А сейчас – скорбно плачут. Иные века.
Но я верю, отступит безжалостный зной,
Воскресится плодами живительный колос,
Запоет мой кобуз, зазвенит в полный голос
На родном языке, над Балкарской землей.
2007 г.
* * *
В себе гордыню обуздаешь
Из мириад себе подобных?
И свой ли лик в толпе признаешь,
Средь нищих, сирых и голодных?
Стези дорог скрывают склоны,
Разбухла от дождей земля.
Ползет повозка, – похороны…
Средь нищих нет тебя.
2007 г.
* * *
Странники со странными глазами
По песочку посохами чертят,
Тонкими холодными перстами
Косточки молитвенные вертят.
Страждущие пики навострили,
Ловят недосказанное слово,
Нищие богатых возлюбили.
Под единой звездной крышей крова
У лукавых мысли просветлели,
Лжец прикрыл пылающие уши,
Палачей сомненья одолели,
Молятся, спасают свои души.
Бессердечных мучают укоры,
Совестью сердечные страдают,
Трудятся до пота-соли воры,
Циники возвышенно мечтают.
Блудники и блудницы толпою
В монастырь под черные хламиды.
Гордецы с протянутой рукою
Слезы не скрывают от обиды
У унылых светят верой лики,
Клеветник язык серпом отрезал
Робкий ощутил себя великим,
Душегуб в себе себя зарезал.
Вышел весь снедаемый завистник,
Выпил океан и лопнул жадный,
В ад поверил богоненавистник
Недругов целует беспощадный
Хитроумный сгладился до шара,
Напролом по миру покатился,
Ревностный в огне сгорел от жара,
Себялюбец в нищую влюбился
За бесплатно трудятся мздоимцы –
Всех пород чиновники-чинуши,
Вместе с ними богопроходимцы,
Кто за злато продал свои души.
Интриганы память потеряли,
Вместе с ней – тревоги и заботы.
Лодырничать лодыри устали
Жизнь никак не могут без работы.
Царедворцы – браво-генералы
Пашут землю, нивы засевают.
Кляузники в сенцы да подвалы –
В пряточки, да жмурочки играют.
Все перевернулось вверх ногами,
Обернулось с право и налево,
Уж никто подлунными ночами
Не срывает грешные посевы.
Скуки одолели. Без молений
Сладко спят, не заперты их двери.
Нет тревог в душе и нет сомнений –
Каждому по правде, да по вере.
Перестали женщины быть тайной,
Правдолюбцы меряют аршином
Край небес а край небес бескрайний,
Нет конца – начал его вершинам
Как же так? И вот уже сомненье –
Плевела, терновники – посевы.
– В баночке клубничное варенье.
Разгорелись глазки юной Евы.
* * *
В дне грядущем – души потемки,
Буераки, болота мхи.
Вечный путник, стихи в котомке,
В голове о стихах стихи.
Под ногами дорогой слякоть,
В небе тучи, в глазах туман.
Путь короток: не стоит плакать.
Жизнь иллюзия, жизнь обман.
2007 г.
* * *
Верный друг умирает,
сижу в изголовье,
ничем не помочь.
Черной бездной зияет,
нахмурила брови
холодная ночь.
Слышу звоны далеко,
тяжелые думы,
что камни на грудь.
За окном одиноко
задумчивый ангел
готовится в путь.
Отражение смерти
на всем и на каждом –
она уже здесь.
В разноцветном конверте
получим однажды
печальную весть.
Сверил чувства по нотам,
судьбе покоримся
и скажем: – как жаль…
Дунет в занавес кто-то
и мы растворимся,
умолкнет рояль.
В небе птица витает –
холодная птица,
черна, словно ночь.
Человек умирает,
есть время проститься –
прощеньем помочь.
Бьется звездочкой жилка
свой пульс убыстряя
разрывами туч.
Черный холмик – могилка,
веночек ласкает,
серебряный луч.
2006 г.
Вавилонская башня
Сумрачно. Сумерки пахнут подвалом,
Влажной землею, сухими грибами.
Холодно. Утро в кокошнике алом
Краюшка неба коснулось губами.
Истина – Времени дочь, торжествует:
– Вспыхнули зори, погасли закаты.
Кто не успел, тот потом дорисует
Жизнь на холсте, что приснилось когда-то.
Камни разбросаны. Над суетою
Властвует смерть, но вернется кругами,
То, что когда-то мечталось мечтою,
То, что когда-то придумалось нами.
Сном воскресят. Мы построим гробницы,
Камни возвысим до самого неба.
Пусть полыхают огнями зарницы –
Нивы покоятся зернами хлеба.
И не отступим, – мы вечные боги, –
Всех добродетелей в истине мера:
– Грохнули Выси, посеяв тревоги,
В души прокралась сомнением Вера.
Разноголосые, разноречивы:
– Что нам теперь – неприступные башни,
Знаний возвышенных скудные нивы –
Праха обители – черные пашни?
Вновь в племенах разбредемся по миру
Злобою полнясь, охрипнув от стона.
Века пророки возвысят секиру
Страшного – «око за око» – закона
2008 г.
Борису Балкарову
Романтик, бард, невнемлющий сует,
Жизнь – бивуак походный, жар костра,
Любовник страстный, истинный поэт,
Властитель струн и острого пера.
И пусть, порою, жалобно звенит
В ночи гитара: – Грусть не всем дана…
Страдай и пой, Господь тобой вершит,
И что Любовь… Без мудрого вина?
2007 г.
Утро. Пробуждение
Душа, в ней тьмы бездонные
Лукавств и зла полны,
Желаний реки сонные –
Волнительные сны.
Любовь – голубка ясная
На островочке грез
Плетет веночки красные,
Терновые, из роз.
И вот, таинств исполненный
Уж брезжит тихий Свет.
Горит вином наполненный
Сосуд – Любви Завет.
Преломлен Хлеб завещанный, –
В нем влага вешних росс.
За дверью с тонкой трещиной
Смиренно ждет Христос.
2008 г.
* * *
Ветер в промерзшие окна стучится,
Плачет, гудит в водосточные трубы.
Домик скорбления, томно, не спится,
Стиснуты думами бледные губы.
Серые лица, потухшие взоры,
Запах карболки – присутствие боли.
Холодно, вьюга рисует узоры
В черных провалах украденной воли.
Видно, свернуло с тропиночки счастье,
В омуте жизни смешались монетки:
– Домик за шторками, плачет ненастье,
Птички небесные – ежатся в клетке.
Связаны крылья, на окнах оковы,
Ножка кроваток прикручены туго.
Нету ответа на вечное: Кто вы
Мысли иные? За окнами вьюга.
2006 г.
* * *
Теряем ближних, – плачем о себе.
Надежда лепестки с венков роняет,
Грохочут небеса, и кто там знает,
Кому играет ангел на трубе?
Блаженные полны сует в себе,
Поэты очарованы собою.
Сидит на крыше смерть, звенит косою,
– Горшки везут на траурной арбе.
Их упокоят с честью, как богов,
Залепят воском сладким горловины,
Никто уж не услышит стонов глины
Раскрашенных царей, лепных рабов
Мы улыбнемся – вроде не про нас,…
Нальем вина, исполненные долга,
Произнесем: Друзья! Живите долго,
Печали мир… А жизнь дается раз
2006 г.
Б.
* * *
Провозгласил себя поэтом,
Уверил многих полюбить.
Большой талант открылся в этом.
За то и начали хвалить.
* * *
То ворон кричит, – вороненок упал.
Дожди проливные, – за ними обвал.
Стремительный ветер – в лесу бурелом.
Потухши очаг, – замерзающий дом.
Разящее слово – холодный кинжал,
Прельщение смерти – улыбка в сто жал.
За пазухой камень – утес над тропой.
Пустые аулы – забвенье Судьбой.
У песен истоки, звенящий родник.
Любовь торжествует – бессмертен язык.
Песчаные слезы – боренье камней.
Холодные склепы – дома без детей.
Сухие озера – купается жар.
Холодное сердце – потухший пожар.
Лик смерти – безумие, – ворон летит.
В пустой колыбели младенец забыт.
2006 г.
… И верный знак, что мы внутри
Не размыкаемого круга…
А. Блок.
Дорога – круг. Мы все внутри
Неразмыкаемого круга.
Ночь, тускло светят фонари,
Цветы, вино, постель, подруга.
Смешает смерть обрывки дней,
Дорогу выделят метели.
Проснемся: – Ночь, свет фонарей,
Цветы измятые в постели.
2006 г.
Город мечты
Возьму бумаги лист, как первый снег.
И нарисую город светлый свой,
Остановлю времен извечный бег,
Что б вечно цвел мой город молодой.
Пусть никогда в нем горечь лютых бед
Пристанищ не найдут – уюта кров,
Над мраком торжествует вещий Свет,
А миром правит кроткая Любовь.
И что бы хлеб, и очагов уют
Не иссякали теплотой в домах,
Благословенно-радостным стал труд,
А человек возвысился в делах.
Я нарисую дивные сады,
Раскрашу их цветущею весной,
Пусть в городе моем – моей мечты
Дерзает юность светлою мечтой,
Звучат стихи, – я напишу их сам,
Вдохну в них звуки музыки своей,
По Вере вознесу в них звуки музыки своей,
Небесным сводом, зеленью полей.
2008 г.
Странный мастер
Странный Мастер, за ним любопытство крадется,
Смотрит в щелочку дней проницательный глаз,
Не его ли Любовь на развес продается,
У которой огонь от безверья погас?
Одержимые лестью раскрасили кожи,
За улыбкой унынье, ведь Правда одна.
Жизнь летит: Кто-то держит упругие вожжи,
Кто-то падает в пропасть, которой нет дна.
На торжище горбун с шутовскою улыбкой
Вам протянет ладонь, что резную печать:
– Хрупкий мальчик заплачет над старенькой скрипкой –
Ангел грошики в чашку начнет собирать.
По румяным щека белизной отразятся
Целомудрие устриц – восторженный страх.
Вам причудится; – кротко земле поклониться,
Сжав монетки христовые в потных руках.
Странный Мастер! Зачем вы рисуете сказки,
Что б запрятать их в черный горбатый сундук?
– Полно, сирые, строить наивные глазки,
Разве скроешь скрижали натруженных рук.
Посмотрите на эти резные мозоли,
Незатейливо грубы по ним письмена:
Стонет флейта – камыль захлебнулся от боли,
Горечь дольняя плещется в чаше вина.
Затаитесь и внемлите: – Вольные кони
Дробно степью безбрежною мнут кавыли,
Дремлют звезды на утреннем дымчатом склоне
Но грядет что-то страшное в мутной дали.
Ощутите в себе бытия быстротечность,
Не укрыться под спудами розовых кож.
Смерть смеется и плачет, – безмолвствует вечность,
Ей, что лобная плаха, что жертвенный нож
Странный Мастер! Тебе золотую монетку
Мы подарим, возвысим в сто крат за труды.
– Возвышает Господь! Вы ж пророчите клетку,
Только нищий, известно, поет от беды.
2006 г.
Мешок обид
Копил, копи и накопил –
мешок обид,
нести обиды нет уж сил –
душа болит.
Печален путник, одинок
тропой врагов,
Вино не в радость, хлеб не впрок
в кругу кругов.
Но выше всех – души гордец –
стяжатель бед.
Мешок обид – его венец –
прощенью нет…
Томимый правдою своей, –
она одна,
Хоть нету боле тяжелей
мешка без дна.
Согбенен странник, путь далек, –
унылый путь,
Ему б всего один глоток –
любви чуть-чуть.
Всего один глоток вина –
вины простой:
– Мешок обид – мешок без дна, –
мешок пустой.
2007 г.
* * *
О, если бы, вернулся в мир отец
Дорогою возврата, в жизнь влюбленный,
И если б смог разъять Судьбы венец…
Самою смертью некогда сплетенный.
Вошел живым – Чудес Творца не счесть:
По вере и незрячим солнце видно. –
Ему б, наверно было бы не стыдно
За сыновей, они хранили честь.
2008 г.
| 