Категории раздела
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » Статьи » Мои статьи

Стихи

Гаврила

 

Жили-были у Гаврилы

Две макаки, три гориллы,

Белок дружная семья,

Да кусачая змея.

Звали злючую змеюку

Бука-кака-кукуруку.

 

Притолстенной толщины,

Придлиннючейшей длины:

– От крыльца и до забора, –

Ядовитей мухомора

И поганки во сто крат,

Не змея, а сущий гад.

 

Божий страх… Кто знал о том,

Обходил Гаврилы дом,

Памятуя лихо сроком:

Вдруг да цапнет ненароком…

 

Так, чудак, один и жил;

Не общался, не дружил

Ни с родным и не с соседом,

Как общаться?.. Коли следом

Те, которых так любил:

То макак, то гамадрил,

То ползучая змеюка

Бука-кака-кукурука,

Из далекой стороны,

Из неведомой земли.

 

Всем иным закрыты двери,

Всюду звери, звери, звери…

Без опаски не ступить,

Кто ж с таким пойдет дружить?

 

Но однажды от Гаврилы

В лес сбежали три Гаврилы

Им макаки дружно вслед

Из избы на белый свет

В бор дремучий дали ходу,

С диким воплем, на свободу,

Без разбору по прямой,

Прямо в Африку домой.

А гремучую змеюку

Буку-куку-кукуруку

Храбрый Петя-петушок

Клюнул, схапал, и… в мешок.

 

Отволок во чисто поле:

– Змеям предано на воле

Средь себе подобным жить,

Не кусаться, а дружить.

 

Тут пришел домой Гаврила,

Видит: Эк нечиста сила!

Пусто, сиро, нет зверей –

Где, куда? Да хоть убей…

 

Призадумался маленько:

За оврагом деревенька,

Девки водят хоровод,

Веселят честной народ.

 

– Погляжу… А тут синица:

Не пора дружок жениться?

Озверел, знать, со зверьем…

Посмотри, на что твой дом

Стал похож… Повсюду грязно,

Блохи, пахнет безобразно,

Не пройти, ни лечь, ни сесть,

Погулял… Пора б и честь…

Что за хата без хозяйки,

А мужик без балалайки?

Полно…

           Тут вмешался гусь:

Поженись….

            Не поженюсь!

Им, в сердцах, сказал Гаврила, –

Без зверья мне жизнь не мила,

А особо без змеюки

Буки-каки-кукуруки.

 

Речь услышала кукушка

И давай ему на ушко

Куковать о том, о сем,

И про девок, и про дом.

– Хочешь, милый, накукую

И сыщу тебе такую

Бабу-девку, ё-мое…

Враз забудешь про зверье.

 

Долго ль времени, аль мало

Та кукушка куковала…

Глядь… Не тот уже мужик:

Буйны волосы остриг,

Вроде как и не Гаврила,

Чист, опрятен, моет с мылом

Руки, прежде, чем за стол…

Водит умный разговор.

 

В доме честь и лепота,

Занавески, чистота.

 

На гвоздочке балалайка,

За столом сидит хозяйка,

И румяна, и нежна –

Евдокиюшка, жена.

 

Не живут уж у Гаврилы

Не макаки, не гориллы,

Не ужи и не стрижи,

Не колючие ежи

 

Мало ль есть зверья на свете…

Но важней жена и дети.

 

У Гаврилы по полочкам

Три сынка, четыре дочки

Во дворе буренка Муся,

Кот, коза, собачка, гуси,

Кур с десяток, да петух,

Не считая, правда, мух.

 

Ох, ох – хорошо!

До чего хорошо, замечательно!

                        Все!..

 

Сосулька

 

Сосульку съела Нина

На улице тайком.

И вот… Беда… Ангина,

Встревожен вестью дом.

 

Хоть мама говорила…

Да только, видно зря…

Она тот час забыла,

Что лед лизать нельзя.

 

У всех печальны лица,

Жлут доктора… Скорей….

Который раз в больницу

Звонит сосед Сергей.

 

Ему в ответ: Поймите,

У нас больных поток…

Чуточек подождите,

Совсем еще чуток.

 

Ждать – нету боле муки:

– Когда же, наконец?..

Заламывает руки

Встревоженный отец.

 

Сосед – студент Серега

У дома сторожит.

Вдруг!.. Вспыхнула дорога,

Лучами свет дрожит.

 

Больничная карета

Свернула уж в проезд:

– Дом сорок восемь, это?

– Да! Да! Вон тот подъезд.

 

– Этаж?

            – Этаж четвертый,

Квартира тридцать два.

– Спасибо! – Номер стертый,

Искали б до утра.

 

Несут ступени круто,

– Бегом, бегом, бегом,

Порою и минута

Важней чем год потом.

 

Его уже встречают:

– Сюда, сюда, сюда…

За сорок… Вся пылает…

Беда, беда, беда.

 

И доктор: Эх ты, Нина…

Сурово хмуря бровь,

А медсестре – ангина …

Два шприца приготовь.

 

Тампоном горло мажет,

Кладет по верху мед,

Бинтом широким вяжет,

А все, коварный лед.

 

Отпрянула ангина,

Уж лобик не горит,

Уснула крепко Нина,

В кроватке сладко спит.

 

– Спасибо, доктор! Знайте,

Мы очень любим вас…

А он: малины дайте,

Пилюли через час.

 

Спешу, пока, прощайте,

Полным полно забот.

Уж лучше вволю дайте

Конфет. Чем этот лед…

 

Из детства

 

Куда смотрела нянечка,

Когда мы со двора

Пошли с сестренкой Танечкой

В сарай пилить дрова.

 

Про няню… К рифме. Нянечки

И не было у нас.

Я был братишкой Танечки,

Ходили в третий класс.

 

Пила двоякоручная

От  инея бела,

Каленая и звучная,

Зубастая пила.

 

Стоят козлы горбатые,

Больные хромотой,

С ломами да лопатами,

Да с тощею метлой.

 

Озябшими ручонками,

Обрубки не малы

С отросточками тонкими,

Мы тянем на козлы.

 

Пилище острой кромкою

Заныла, изогнув

Свою фигуру тонкую,

Опилки отрыгнув.

 

Скакнула боком, взвизгнула

И, с колен долой

Козлицей дикой прыгнула,

Боднула головой.

 

– Ах ты, злодейка, дряная,

Ударила до слез…

Дрова пилю с Татьяною,

Течет замерзший нос.

 

Пила смирилась, жикает.

– Осиновый угар.

В груди сердечко тикает:

Дрова – огонь – пожар.

 

Кто скажет, что не сильные,

Хоть и совсем малы?

Мы близнецы двужильные –

Две ручки у пилы.

 

Чурбанчики зеленые,

Попробуй расколоть.

Морозом закаленные,

Крепка тугая плоть.

 

Топор – урод заржавленный

Мотает головой

 

Тупой, сто лет не правленый,

Но я, к работе злой.

 

Удар мой скор, с отдышкою,

Полешек стук и гром.

Сестра, по два, подмышкою

Их сталкивает в дом.

 

Мороз же, ныне в Нальчике,

Студеный ветер с гор.

Примерзли к ручке пальчики

Пудовым стал топор.

 

Собой, трудами гордые:

Забот забота с плеч,

Душистые и твердые

Кладем полешки в печь.

 

Смолистою затравочкой

Огнем займется сруб.

Сидим вдвоем на лавочке

Дерем с березы луб.

 

Придет с работы мамочка,

Позднее, чуть, отец

И скажут: Надо же… Танечка!

Ну, Вовка! Молодец!

 

Мыши

 

Говорят, у нас под крышей

На высоком чердаке

Поселились чьи-то мыши,

В чьем-то старом сундуке.

 

– Чей сундук? – никто не знает,

– А чердак? – ничей чердак.

– Кто хозяин? – дом гадает…

Разве можно, да вот так?..

 

Два врезных замка на крышке,

Меди кованой оклад.

Как же там, бедняжки мышки

Взаперти глухой сидят?...

 

– Безобразие, звоните!..

Участкового, врача…

Хоть разбейтесь, но найдите

От темницы два ключа.

 

Участковый – дядя Саша

Обошел сундук раз пять:

– Говорите вещь не ваша?

Срочно слесаря позвать.

 

Побежали, закричали

Все, волнуется нард.

Еле, еле отыскали:

– Прорвало водопровод.

 

Хоть сто дел у дяди Гриши,

Как такого не понять:

В сундуке томятся мыши,

Надо срочно их спасать.

 

Из залитого подвала

С инструментами, бегом,

Он спешит, ведь время мало,

Мышки плачут под замком.

 

На чердак взлетает пулей,

Сто ключей держа в руке.

Доктор: Странно, враз уснули,

Больно тихо в сундуке…

 

– Осторожней… Осторожно!

Брому, нервы у мышат…

Слесарь: Тише невозможно,

Крутанешь – ключи звенят.

 

Сухо щелкнуло, под крышкой

Полосой сквозится свет.

– Что такое… Где же мышки?

Не единой мышки нет.

 

Ведь подумать, что за жалость…

Столько шуму, стыд и срам.

– Нет, нам всем не показалось,

Посмотрите, дырка там!

 

Где изгрызенные книжки,

Вот их скрытная нора…

– На свободе наши мышки!

Вольным волюшка… Ур-р-ра-а!

 

Говорят у нас под крышей

Всюду, там и здесь, и тут

Проживают вольно мыши.

Жалко мышек, пусть живут.

 

Жадина

 

Миша в кулечке несет мармелад,

Ест потихоньку сам.

Шаг, только сделал к нему Ахмад,

Ручкой прикрыл: Не дам…

 

Жадиной скверно на свете жить,

Плохо когда такой.

Кто же тебя будет жалеть, любить,

Если ты весь скупой.

 

Жадине скучно, всегда один,

Не с кем ему играть.

В левом кармане его апельсин,

В правом конфет, аж пять.

 

Он не поделится, съест все сам,

Как же с таким дружить?

Плохо, скажу я ребята, вам

Жадным мальчишкой быть.

 

* * *

 

Заболела наша кошка:

Где болит и, что болит?..

Пьет совсем, совсем немножко

Молочка, и спит, и спит.

 

Студно… Может где простыла?

Ночью холодно зимой:

Признавайся, воду пила

С мокрой лужи ледяной?

 

Кто же, по такой погоде

Без гамаш, да босиком?..

Ты, уже, большая вроде…

Разве плох тебе наш дом?

 

Мама доктора позвала,

Ты не бойся докторов.

Два укольчика… Так мало…

Я и сам на два готов.

 

И открыла глазки киска,

Бойко прыгнула под стол:

Лучше каши манной миску,

Лишь бы только не укол.

 

Волшебная лопата

 

Все твердят, что у Ахмата

Есть волшебная лопата,

Что Ахмат, совсем один

Может взрыхлить поля клин –

 

Пашни твердой, каменистой,

Неухоженной в момент,

Скоро, скоро, быстро, быстро,

Вот, что значит инструмент!

 

Но признаюсь вам, ребята

Не причем тому лопата.

Сам в руках ее держал,

В землю тыкал, ножкой жал.

 

Нет в лопате той секрета,

Волшебства ни капли нету.

И особая отвага…

Просто наш Ахмат трудяга.

 

А того, кто любит труд,

Все волшебником зовут.

 

Дай

 

– Мама! Папа может зайчик

Мне достать, что ярче всех?

– А зачем тебе, мой мальчик

Солнце? Солнышко для всех.

 

– А луна… Луна не солнце,

Пусть луну достанет он.

– Посмотри, сынок, в оконце,

Не луна ль хранит наш сон?..

 

Сколько звездочек на небе!..

Я хочу, хочу звезду.

Лучше горсточку их мне бы…

Я б посеял их в саду.

 

Так как сеешь ты цветочки

Ранней раннею весной.

А у звездочек есть почки,

Там где листик спит зимой?

 

Мама! Звезды, как песочек?

А у небушка где край?..

Спи, мой мальчик, спи, сыночек

И забудь про злое «дай».

 

Детский сад

 

Нам с соседкой Олею

Завтра в первый класс.

Нет счастливей более

В этом мире нас.

 

И не жаль ни чуточки

Старый детский сад:

– Разве на минуточку…

И быстрей назад.

 

Разве на секундочку

В группу заглянуть,

Прикоснуться к тумбочке,

Посмотреть и в путь.

 

Старший брат, хоть скромница,

Щурит хитрый взгляд:

Вам еще припомнится

Добрый детский сад.

 

Совесть

 

Упала конфетница с полки,

Свалилась, не знаю и как.

Я быстро попрятал осколки,

Ведь мама расстроится так…

 

Конфеты прикрыты подушкой,

Но лучик скользнул у двери:

И кто-то мне шепчет на ушко:

Уж лучше признайся, не ври…

 

Не стоит расстраивать ложью…

Кто в жизни посуду не бил?

И я, хоть и в голосе с дрожь.

Сознался: Я вазу разбил.

 

Конь

 

Шахматный конь потерялся,

Сам ускакал от меня.

Папа спросил: – Ты игрался?

Как же теперь без коня?

 

Вечер дождливый и хмурый,

Я же, молчанье храню.

Грозно застыли фигуры

В шахматном строгом строю.

 

Тихо, почти, что украдкой

Лезу под стол, под диван:

– Ручка, резинка, тетрадка,

Медный поломанный кран.

 

Сгинул бесследно, бедняжка,

Шарю рукой, под комод:

Папа!!! Вот наша конюшка…

Это не я, это кот.

 

Молча отец улыбнулся,

Вовсе кота не виня:

Ну, хорошо, что вернулся,

Что за игра без коня…

 

Спор

 

– Я буду генералом –

Сказал дружок Сергей, –

А ты ж, всего капралом,

И я тебя главней.

 

Но я не знал, важнее ль

Капрала генерал,

Спросил в сердцах Сергея:

– А кто тебе сказал?..

 

Давай у Магомета…

Он службу отбывал,

Зимы две и два лета.

И, тоже генерал.

 

Не главное быть главным,

Смирившись, друг сказал:

– Давай, пусть будет равным

Капралу генерал.

 

Строитель

Хоть меня еще считают

Малышом, но я не мал.

Кто не знает, пусть все знают:

У меня есть самосвал.

 

Я шофер, моя машина

Лучше всех других машин,

Настоящая резина…

Нету в мире крепче шин.

 

У нее вместимый кузов,

Не страшится грузов он.

Предназначенный для грузов

Из которых строят дом.

 

И мотор… Он настоящий,

Под капотом мирно спит.

Сильный, новенький, блестящий,

Заведешь, а он рычит.

 

Под стеклом в кабине двери,

Видно все вокруг – обзор…

Кто не верит, пусть не верит,

Я строитель, я шофер!

 

Хоть меня еще считают

Малышом, но я не мал.

Кто не знает, пусть все знают:

У меня есть самосвал.

 

Два барана (считалка)

 

Утром рано два барана

Пили воду из-под крана

Пили воду из-под крана

Два дружочка, два барана.

 

Вдруг подходит к ним коза,

Не коза, а дереза.

Смотрит строго, бьет копытом,

Наклонилась над корытом.

 

Щурит желтые глаза

Вислоухая коза.

Говорит она баранам:

Что столпились вы у крана?

 

Разве только вам вода?

А они: конечно да.

Раз, два, три, четыре, пять,

Прячьтесь, я иду искать.

 

Храбрый муравей

 

Говорит воробей, муравью:

Муравей! Я тебя заклюю.

 

Отвечает ему муравей:

У меня, друг, сто тысяч друзей.

 

У меня, брат, сто тысяч подруг,

Ты сначала подумай, мой друг.

 

Ведь они за меня отомстят,

Хоть силен, но тебя победят.

 

И взмолился тогда воробей:

Не губи, брат, винюсь, пожалей.

 

Улечу я в другие края,

Не обижу и там муравья.

 

Кукушка и соловей

 

На осине три кукушки

Пели жалобно частушки.

Через раз: ку-ку, ку-кук…

Скучно стало всем вокруг

 

Первым скрылся воробей,

Скок, и спрятался в репей.

 

Следом дятел голубой

Заспешил к себе домой.

 

Дрозд уснул, удод сопит…

Соловей один не спит.

 

Как уснешь, коль на слуху

Все ку-ку, ку-ку, ку-ку?

 

Соловей не с простецов,

Самый славный из певцов.

 

Правда как на то смотреть:

Спой-ка так?.. Ведь и не спеть…

 

Мышки

 

Появились в доме мышки,

Только где, не знаю я.

У моей любимой книжки

Пообгрызаны края.

 

Я сказала мышкам строго,

Обращаясь под диван:

У меня не так уж много

Книг,  и я их есть не дам.

 

Вот вам завтрак, поскорее

Ешьте, Мурка во дворе…

Сыр, гораздо ведь вкуснее

Сыра, разве жалко мне?...

 

А хотите, и коврижек

Сколько хватит штучек вам?

Но не ешьте только книжек…

Книги, я вам грызть не дам.

 

Старенький воробей

Воробей сидит на крыше,

Он уже не молодой.

А под крышей скачут мыши,

Увлеченные игрой.

 

Кот зевает на окошке,

Во дворе скучает пес

Надоедливые мошки

Лезут в уши, лезут в нос.

 

Злые гуси за забором

Подрались, сами собой,

И за общим криком-спором

Враз нарушился покой.

 

Воробью, бедняжке, грустно,

Слишком стар он – воробей.

Варят кашку, пахнет вкусно,

Только кашка для детей.

 

За букашкой не угнаться,

Век сидеть бы у трубы,

Даже нечего пытаться,

Слишком крылышки слабы.

 

– Брось ты думать, что букашки…

Хоть и каша для детей,

И тебе отсыплют кашки,

Кушай кашку, воробей.

 

Нальчикский парк

 

Парк безлюден, тихо в парке,

Желтый лист дрожит,

День, совсем уже не жаркий,

Осень ворожит.

 

Липы грустью одолимы

Вдоль аллеи спят,

Даже дуб непобедимый

Тупит долу взгляд.

 

Все проникнуто тревожным,

Странным торжеством

Над великим и ничтожным,

Вечным естеством.

 

Крутизною вдоль долины

Занялся пожар

Алым пламенем калины,

Над рекою пар.

 

Глади озера зеркальны:

Стынут сны берез,

И прозрачны, и сусальны –

По стволам мороз.

 

Скоро, серою тоскою

Дождик зарядит.

Ветер с гор дохнет зимою

Сны запорошит.

 

И зима, морозной кистью

В сумерке ночном

Первым снегом тронет листья

Успокоит сном.

 

Фляжка

 

Солдатскую фляжку отец подарил,

Чтоб я ее в память о деде хранил.

Он с ней неразлучно прошел сто дорог

Наполненных ратных забот и тревог.

 

Где в каждой минуте – разящая смерть, –

Осколки снарядов, горящая твердь,

И самое высшее – жизнь на кону…

 

От Волги до Рейна прошел дед войну.

Священна та память. Храни ее, сын.

На фляжке есть надпись: Победа!!!

Берлин.

 

Страх

 

Пусто и сумрачно в стареньком доме,

Мама – хирург, и в больнице опять.

Страшно Андрюше и маленькой Тоне

Ночью без мамы – защитницы спать.

 

Мрак опустился, погасли зарницы,

Омутом сонным покоится день,

В комнате смежной скрипят половицы,

Бродит по дому косматая тень.

 

То затаится, как будто в схроне,

То, вдруг, споткнется о гулкий буфет.

Страшно Андрюше и маленькой Тоне,

Хоть и не выключен в комнате свет.

 

Брат хорохорится: Где эта бука?!

Бабкины сказки вранье и обман.

Сам же, бледнеет от каждого звука,

Робко косится на черный диван.

 

Мама не раз назидала: Андрейка,

В десять то лет…. Не малютка давно…

А боязлив… И к тому ж неумейка,

Ветер – закрыть невозможно окно…

 

Сколько, скажи мне, просить тебя буду?

Вот Антонина – хозяйка у нас,

Дом подметает и моет посуду…

А от тебя только слышно сейчас…

 

– Мама! Ну, честное, честное слово,

Я эту раму чинил, так и сяк,

Только она открывается снова…

Щелочка в пальчик…

                      – Не в пальчик, в кулак!

 

А потому и скрипят половицы,

Чудится бука, а бук с роду нет…

– Мама, а кто же вязальные спицы

Спрятал нарочно за старый буфет?

 

Кто узелки завязал на шнурочках,

Ночью так страшно, в углу бормотал,

Дырки прогрыз на обоих чулочках,

А у Андрейки конфетку украл?

 

Он же… Со мною хотел поделиться…

Утром лишь фантик, конфетки и след…

– Тоня! Что детям не может присниться…

Я же сказала, что бук в мире нет.

 

Пусто и сумрачно в стареньком доме,

Вызвали маму в больницу – беда…

Страшно Андрюше и маленькой Тоне.

Бук не бывает… Но все ж... Иногда…

 

* * *

 

Целый день стихи учила,

Кот-балун смешил меня.

Утром встала и… Забыла…

Наизусть про муравья,

 

Что трудился красно-лето,

И про эту стрекозу.

Виноват Бориска в этом,

Что же, кота я накажу.

 

Будет знать как мне мешаться;

Только прыгать да играться…

А уж четверть на носу.

 

Нальчик

 

I

 

День по-праздничному яркий;

Множество людей.

В городском нальчикском парке –

Пылкий исламей.

 

Здравствуй, Нальчик, с днем рожденья!

– Тайна моих грез.

С изобилием осенним

Юный город роз!

 

Где, скажите, в мире краше

Города найти?

–  Гордость наша, сердце наше,

Всех начал пути.

 

И чудо ль эти, эти ели? –

В них небес простор.

С древних пор не зря ведь пели:

«Перл в подкове гор…»

 

Завещаю, – внук мой, мальчик

В будущные дни:

Береги наш милый Нальчик,

От невзгод храни.

 

 

Восхищай правдивой новью,

Истинное пой,

Охраняй своей любовью,

Это город твой.

 

День рожденья в доме нашем:

Кафе шире круг!

Нету в мире боле краше

Нальчика, мой друг.

 

II

 

День по праздничному яркий:

Гомон, смех детей.

В самом лучшем в мире парке

Пляшут исламей.

 

Собрались и стар и молод

Полною рекой:

С днем рожденья светлый город,

Будь всегда такой!

 

«Упорство»

 

Качусь, и мой велосипед

Коню в степи под стать,

Хоть и бегут собачки вслед,

Меня им не догнать.

 

Звенит разливисто звонок:

Меня ль остановить?

Такой вот быстрый я ездок,

И сто могу развить…

 

Любая скорость по плечу,

Рожден я для побед.

Но, что такое… Я лечу…

В пыли велосипед.

 

Седло на бок… Нехватка спиц,

Руль согнутый в калач:

Везет же тем, кто футболист,

Гоняй по травке мяч.

 

Есть в жизни место для побед,

На скорость же я зол.

Прощай мой конь – велосипед,

Да здравствует футбол!

 

Баллада о коте Мартыне

 

Жил кот, громадный толстый кот

По имени Мартын.

Средь всех котов такой живот

Имел лишь он один.

 

Лентяй, обжора из обжор,

Каких еще сыскать.

К тому ж воришка… Сущий вор!

Сопрет, поесть и спать.

 

Хозяйка – тетя Мотя Блюм,

Хоть и была умна

Теряла всякий умный ум,

Ее ли в том вина?

 

Любовь слепа, любовь глуха,

Такой, красавец кот!

– Мартынка! Любишь потроха?

– Люблю – мурлычет кот.

 

Ей говорят: ваш кот лентяй,

Совсем не ест мышей.

Она ж… Сметаны через край

Да рыбы без костей…

–  Ах, ах… Совсем ты исхудал.

Бедняга… Впал живот.

По глазкам вижу, что устал

–  Устал – мурлычет кот.

 

–  Поспи маленько, хоть с часок,

Коль через мочь устал.

На, вот, котлетку, съешь кусок.

Ведь страсть как исхудал.

 

Кричат друзья, Мартын скорей,

Полезли на чердак,

Там столько жирненьких мышей,

А он: Я, что, дурак!

 

Еще укусит этот мышь,

Всем знамо: мышь – злодей

Покойней дома – блажь, да тишь

И ни каких зверей.

 

Но как то раз гражданка Блюм

Нечаянно с горы

Свалилась и отшибла ум

У умной головы.

 

Ее беднягу отвезли

Каретой в лазарет,

Так далеко, совсем вдали,

Что дальше просто нет!

 

Кот гоько плакал, день и ночь,

Коря свою судьбу,

И понял: некому помочь

– Познал он худобу.

 

Дней десять, точно голодал,

Пока еще жиры…

Сглотнул слюну, полез в подвал

И замер у норы.

 

Ах! Если б знала девка-мышь

Что кот уже тот…

Так ведь не знала, гладь да тишь,

И вдруг… Свирепый кот…

 

По закуткам тревога – весть:

Мартынка озверел.

Худой, как черт, всех хочет съесть,

А многих уж и съел.

 

За рыбью голову побил

Дворового кота,

С другими справиться грозил.

– Бежим! Пришла беда.

 

Когда ж однажды к тете Блюм,

Примерно через год,

Ее вернулся прежний ум,

Совсем сбесился кот.

 

Конец.

 

Я пойду учиться в школу

 

Я пойду учиться в школу,

Грустно мне, но, все ж я рад…

До свиданья мой веселый

Лучший в мире, детский сад.

 

Хоть и боязно немножко,

Признаюсь по правде в том,

Сяду в классе у окошка:

Через улицу мой дом.

 

Постараюсь быть примерным,

Не вертеться, не шалить,

Всяким знаниям быть верным,

Твердо азбуку учить.

 

Быстро, быстро время мчится:

До свиданья, детский сад.

Скоро я пойду учиться,

Грустно мне, но все ж я рад.

 

* * *

 

Белка по кругу бежит в некуда,

В клеточке дремлет ангарский хомяк,

Им не деваться уже никуда,

Не измениться на воле никак.

 

Мы приучили, и нам отвечать:

Скачет по дому игривый щенок,

Скачет, мешает Ахметику спать,

Тапочек гложет, терзает носок.

 

Папа, взволнованно: – Выгнать во двор!

Мама: – И правда… Зачем нам такой…

В доме сплошной беспорядок и сор,

Шум невозможный, потерян покой.

 

Я ж говорил – наступает отец, –

Кто настоял эту псину купить?

Мама щенку: Да уймись наконец!

Полно проказничать, хватит сорить.

 

Бабушка хмуро: чего с ним рядить…

Ишь, что удумали… В доме, собак…

Выгнать, не стоит кому и дарить,

Глянет, иной, не возьмет и за так.

 

Ночь, безмятежно Ахметик наш спит,

Горе собачье ему не урок.

Осень холодная, дождь моросит,

Плачет ничейный бездомный щенок.

 

Знаю, пройдет много зим, много лет,

Все повторится, как в сумрачном сне,

Выгонит папу и маму Ахмет,

Скажет: Довольно, мешаете мне.

 

Всякое бывает

 

– Дада! Взволнован увиденным Вова, –

Кто это, дадачка? – Это… Корова.

– Разве коровы бывают такими?

Ростом, ого-оо! При большими большими…

 

Ведь перед нею и волк хищный струсит…

Вон, ведь, как смотрит… Она не укусит?

 

– Ну и придумщик… Ему отвечаю, –

Случая в жизни такого не знаю,

Что бы корова, кого покусала,

Или без всякой причины напала.

 

Разве собачки… Бывают кусучи,

Те, что воспитаны плохо, и злючи.

 

Эта ж буренка – коровой корова…

Хмурится правда… Пойдем, лучше Вова,

Как бы по дальше, ведь случаю случай,

Вдруг, да окажется злой и кусачей.

 

Игра

 

Что случилось? Ай-я-яй.

Берегись, ребята!

Из депо сбежал трамвай,

Укатил куда-то.

 

Ищут там и ищут тут –

В городе сто линий.

– Как трамвайчик-то зовут?

Красный или синий?

 

– Вроде, красно-голубой…

А зовут – Трамваем.

– Ну, а номер?

                 – Милый мой,

Номера не знаем.

 

– Так спросите поскорей…

Где его вожатый.

– Убежал домой Сергей,

Он, не виноватый.

 

– Как домой, куда домой?

– Бабушка позвала…

А трамвай унес с собой

Вдруг призналась Алла.

 

Не нарочно, позабыл,

Что трамвай в кармане,

День рождения, спешил,

У сестренки Тани.

 

– Ничего, – сказал Джамбот,

– Что вот так с трамваем…

Завтра утром принесет,

Снова поиграем.

 

 

Дырдадыла. (Страшилка)

 

Расскажу вам, детки, правду, правду самую.

Был я маленький, не слушал папу с мамою,

 

Издевался над родителями бедными,

Во дворе дружил с детишечками вредными.

 

Заползал ужом и прятался под ванную,

Что б не кушать эту кашу – кашу манную.

 

Выбегал без разрешенья на дороженьку,

Наказал меня за шалость Вещий Боженька.

 

Как-то лесом, аль болотом, ночью темною

Заманил меня лешак в нору огромную,

 

И схватили меня лапы, лапы крепкие,

Впились роги, впились зубы, когти цепкие .

 

– Отпусти меня, зверюга остророгая…

– Я не зверь, я Дырдадыла-Махноногая,

 

И питаюсь только бяками и буками,

Упырями, пауками многорукими,

 

Червяками  и пригорькими таблетками,

И конечно – непослушненькими детками.

 

 

К ней летят уж на подмогу злые совушки:

– Дай и нам отведать Дырда, его кровушки,

 

Мы дозорные, мы слуги твои верные –

Царапучие, кусачие и скверные.

 

Засмеялась Дырдадыла, замяукала:

Зарычала, засопела и захрюкала:

 

– Отступите, – пообедаю немного я,

Говорит им Дырдадыла Махноногая.

 

Я давно уже не ела не послушненьких

Деток маленьких, сопливеньких и вкусненьких

 

И давно я не пила их вреднючей кровушки,

Не мешайте злы-подружки-девки-совушки.

 

Как заплакал я, взмолился: – Дырдадылушка!

Бука-Мука, мохноногая ты силушка,

 

Ты не ешь меня, такого непослушного,

Неумытого, сопливого, невкусного.

 

Не соленого, не сладкого – вреднючего,

Непоседливого ёжика колючего.

 

– Бу-бу-бу! – взревела дива мохноногая,

Затряслись дубы над страшною берлогою.

 

– Вот возьму, да откушу я ножку-лапочку,

Научу, как надо слушать маму, – папочку.

 

Не стаканчик выпью крови, а ведерочко,

Будешь знать как обижать братишку Вовочку.

 

Вот такая я – ужасная и строгая

Бяка-кака-Дырдадыла Махноногая,

 

Бессердечная, свирепая, сердючая,

Ядовитая, гремучая, кусачая.

 

Захихикали коренья, заулюкали,

Жабы в клетках по прутикам застукали.

 

Упыри и вурдалаки лижут пяточки:

Им играть бы только в скалочки да пряточки.

 

Уж вампиры-лиходей вяжут ноженьки,

Кажут черти-чертенята хари-роженьки.

 

Жгут костры, бросают в жар сухие веточки,

Греют пузо дырдадыловые деточки.

 

Вдруг раздался грозный голос: – Подождите ка!

Это шла болотом мимо Чита-Бритика.

 

Чита-Бритика ужасная, голодная

Чудо-юдище страшилище подводное.

 

Услыхала, носом шмыг и лапкой топнула,

Что от страха жаба крякнула и лопнула.

 

И сказала самым толстым, грубым голосом,

Что у Дырды шкура дыбом встала волосом .

 

– Это, что же, вы распукались упырики,

По моей воде пускаете пузырики.

 

Раскудахталися совы круглаглазые,

Раскатали губы ведьмы толстозадые.

 

Али, может, надо мною насмехаетесь?

В дырдыловой берложеньке скрываетесь?

 

Отпустите мне малявочку-негодника,

В животе моем сегодня так свободненько.

 

Сорок пьявок, сорок жаб и в перьях цапелька,

Слишком мало для меня, всего лишь капелька.

 

По добру прошу тебя я, махноногая,

Дырдадылушка – утроба ты убогая.

 

Но послала Дырда змеюшку хитрючего,

А сама меня вязать, да пуще пущего.

 

Обмануть решила знать-то эту Бритику

За ее нахрап, за мерзостную критику.

 

Выполз змей, давай шипеть, да разно гадости,

Мол, в мальчишке нет ни соли, нету сладости.

 

А худющь, ну что болотная та цапелька –

Клюв да перья, да мослы, а мяса – капелька.

 

– Ну скажи, зачем тебе такой негодненький,

Не одобрит, знать мужик-то твой подводненький?

 

Хош… устрою жаб, ну скажем, в два десяточка.

Сдался этот хилый придурак – дитяточка…

 

Подвели же хитра змия три комарика.

Пропищали Чите-Брите: – Он не маленький.

 

Знаем дело, уж пивнули сладкой кровушки,

Захмелели наши буйные головушки.

 

– Ах ты мерзкий гад, червяк-веревка жирная,

Госпожа твоя хитра, а я настырная.

 

Отдавай мальца, отъем ему я лапочки,

Посмеюсь, не бойсь поплачут мамки, папочки.

 

Дырдадыла из берлоги огрызается,

– Не отдам, пускай от страха чай, помается.

 

Не твое, шагай, чужому, что скосилася,

Уходи! Да что б ты гадость подавилася!

 

И пока они гонялись друг за дружкою,

Я из ямы, да за жабою-подружкою.

 

Не желалось мне зверюгами быть съеденным,

Стать с жабятами закускою обеденной.

 

Как бежал я, как скакал по лесу черному,

Прибежал скорей домой, к себе на Горную.

 

И скажу вам правду, деточки-вредители,

Лучше слушайте родименьких родителей.

 

Если папа сильно строг и мама строгая,

Не страшна вам Дырдадыла Махноногая.

 

Не страшна послушным деткам тварь подводная –

Чита-Бритика, брюхатая, голодная.

 

Аллюминевый глаз. (Страшилка)

 

Софиюшке и Вовочке

 

Слушайте, деточки страшный рассказ:

– Жил гражданин – аллюминевый глаз.

Был у него аллюминевый нос,

Череп железный совсем без волос.

Ножки из глины, из глины живот,

Красный, тягучий резиновый рот.

Уши – консервные банки сардин,

Зубы стальные имел гражданин.

Разных размеров носил башмаки,

Две одинаковых левых руки.

Вместо цилиндра – из жести трубу,

Спал человек тот в железном гробу.

В бочке пустой совершенно один –

Глино-пузато-стальной гражданин.

 

Ночью к нему приходили друзья,

Ужас… Страшнее придумать нельзя.

Бяки и Буки, свищи-упыри.

Лезли в окошко за место двери.

Следом за ними запрыгивал кот

Черного цвета, худющий живот.

Странного вида: – за место хвоста

Зонтик поломанный рос у кота.

 

А иногда… И подумать-то страх –

Ведьмы слетались в дубовых гробах.

С неба, да слету, со свистом в трубу.

Крест нарисован на каждом гробу.

В каждом под крышкою страшный жилец.

Высохший, черный зубастый мертвец.

 

Что они делали в бочечке той?

Тайной останется. Все стороной

Дом обходили, зажмуря глаза

Что человек, что шальная коза.

Злющие козы гоняют чертей,

Тут же, как глянут – прочь, скок, да в репей.

Темною ночью за ними не раз

Зорко следил аллюминевый глаз.

 

Слушайте дальше. Однажды зимой

Я возвращался из леса домой.

Холодно, ночь уж. На санках дрова

Вижу – лежит на дороге сова.

– Знать то замерзла… Никак не понять.

Только нагнулся… Она меня хвать!!!

Прямо за горло. Сойти мне с ума…

И не сова уж, а ведьма сама.

– А-а-а-а, – засипела, – поймался дружок…

Раз… И накинула ловко мешок,

Скок… И взвалила на острый хребет:

– Славненький будет мне нынче обед.

 

Ужас хватил меня, как закричу,

Только уж поздно, почуял – лечу.

 

Ветер в плетеной дерюге свистит

Ведьма по черному небу летит

Прямо в берлогу к себе на обед.

Мне и восьми тогда не было лет.

 

Долго ли, быстро ли; тихо, тепло,

Свет пробивается, где-то светло.

Лязгают зубы – спадает мешок,

Взору открыла кривой потолок.

Сбоку – окошко, труба, не труба,

Хата, не хата, изба, не изба.

Печка, не печка, полешки горят,

Греются ведьмы, в рядочек сидят.

Капают слюнки, урчат животы,

Рты разевают – огромные рты.

 

– Сдрасти, Милочек, – одна говорит.

Губы отвисли, Коленко дрожит.

Глазки сощурила, чертит клюкой,

Чешет затылок когтистой рукой.

 

– Вкусненький будет, отменный обед,

– Вторит вторая, за первою вслед.

Темною рожей похожа на блин.

Нос загогулиной, глазик – один.

Глазик, глазище, огромнейший глаз

Страшный, как медный обугленный таз.

 

Третья проснулась, знать только – спала.

Злая вертлявая, словно юла.

Как закружится на месте с метлой

Пол задымился запахло золой:

– Был ныне хлопчик, а завтра уж нет…

– Вкусненький будет сегодня обед.

Белые косточки волк разгрызет.

И волосочка никто не найдет.

 

Стало мне горько, давай я молить,

Сразу не кушать, до дня отложить.

Ведь посмотрите, –  совсем я худой,

Ребрышки вряд, как одно за одной.

Вам и не хватит на малый зубок

Пища худая пойдет знать не впрок.

Слишком изнежены, нужен другой.

– Толстенький, жирненький, но не худой

 

Ведьмы в кружочек, –  шептаться давай:

– Слопаем, нечего… Наших мол знай.

Месяц не ели, урчат животы,

Махонький право… Развесили рты.

Может в картишки его разыграть?

Хлопец один, нас голодненьких, – пять.

Там вурдалаки еще на беду…

Будь им неладно, гореть им в аду.

Пусть уж достанется счастье одной:

– Кости, ал карты? Игрой, так игрой…

 

Камни достали, метнули на кон,

Все, как положено, чтили закон.

Только возьми, да случись ерунда:

– Камень пропал непонятно куда.

Мож – ненароком, аль спрятан в тряпье?..

– А-а-а! Вы обманом, обманом жулье!

– Взвилась худющая, хвать кочергой

Самую вредную, та вслед – метлой.

Прыгнула в ступу, давай всех крушить,

Ведьмы за нею, скорее ловить,

Сидя на метлах, на волю, гурьбой:

– Крики, проклятья, улюканье, вой.

Носятся небом, сцепились, ревут,

Рожи царапают, волосы рвут!

 

Я же, не мешкая, прыг, да в окно,

Корнем споткнулся, морозно, темно!

Вроде бы брезжится – в сторону лаз.

Глядь! Предо мной Аллюминевый глаз.

 

Ноздри раздул аллюминевый нос,

Череп железный блестит без волос,

Ножки из глины, из глины живот,

Страшных размеров резиновый рот.

 

Как зарычит: – От меня убежать?

– Враз проглочу! Наклонился и хвать

Левой костлявой гробастой рукой,

Да промахнулся, запнулся ногой,

Рухнул на землю и… ойкнул слегка,

Глядь, – отломилась из глины нога.

Хлюпнул и лопнул из глины живот,

Уши отпали, потрескался рот,

Смялся в гармошку цилиндр жестяной.

Череп железный погнался за мной.

 

Череп стальными зубами стучит,

Рваной резиновой пастью мычит.

Врешь! От меня ни один не убег,

Хочет вцепиться собакою в бок.

Следом, два разных спешат башмака,

Пальчики скрючив несется рука,

Уши-консервы по снегу скользят

Тоже истошно и гулко вопят:

– Гей его, гей! – убегает, хватай,

Спуску не жди, темно-силушку знай.

Гонят, да так, что занялся уж дух.

Вдруг закричал в крайней хате петух.

Следом, да, пуще, занялся другой,

Солнечный лучик скользнул огневой

В злобном отчаянье, чавкнула пасть

Прямо над ухом, вот ужас, вот страсть…

В сердце занялось, но я кувырком

Прямо под горку и, в родненький дом.

В родненький дом, да еще под кровать.

Думаю: – Все. Убежал, не поймать.

 

Но в полумраке затлело и враз

Вспыхнул в углу Аллюминевый глаз.

Свистнул ноздрей аллюминевый нос,

Череп железный блеснул без волос.

Крепко в шнурочки вцепилась рука

Рвутся с шнурочков два злых башмака

А из стены…

                 Но об этом потом.

Спите, малюточки, время – Бом… Бом…

 

Категория: Мои статьи | Добавил: Vladimir_Mokaev (24.08.2014)
Просмотров: 793 | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
avatar
Форма входа