Мудрость – глупость, богатство – нищета – жадность, –

суета и томление духа.

Богатых развлечений ищет мот,

Тщеславный жаждет радужных признаний,

Голодный хлеба, суетный – забот,

Влюбленный в Свет – премудрых ясных знаний.

* * *

Коль в юности не сталось мудрых дум,

То к старости откуда оным взяться?

Но!.. Лучше глупость, чем бесплодный ум,

Которым впору, разве, похвалиться.

По нахватавшись с лету мудрых слов,

Глупец их так и этак расставляет.

Не понимая смысла, варит плов.

А из чего, и сам того не знает.

Вкушающие ж слепо: Ах… Умен!

Куда уж нам к высокому, убогих…

Приняв за мудрость, глупый пустозвон,

Столь удививший значимостью многих.

Мудрец в глазах глупцов – скорей дурак,

Попробуй, убеди-ка их в обратном,

Когда, по ним, он думает не так

И говорит совсем о непонятном.

* * *

Всему есть мера. Жадности ж – нет дна;

Богач скорбит, и нет ему покоя:

Не в радость хлеб, тоскливо от вина,

В посевах добрых – горькое и злое.

Друзья – льстецы, в себе коварств полны,

За ними глаз да глаз… А то и в оба…

Советники – корыстные лгуны,

Наследники ж… Как есть сведут до гроба.

Как жить, когда доверий никому,

А сердце день и ночь сомненье гложет?

Сегодня кум, а завтра и в тюрьму…

Или того быть хуже даже может.

Ограбят, разорят, в острог сошлют,

Прах золото, когда за ним нет власти.

Ты сеешь, а они по праву жнут…

– Храни мя Боже этакой напасти…

Скупого и на грош расход язвит,

Хоть денег у него – греби лопатой…

От жадности не ест, ни пьет, не спит, а как иначе…

Скорбно быть богатым.

* * *

Бездомный нищий; паперть широка,

Холодные шершавые ступени.

Склонилась ниц пред милостью рука,

Озябли преклоненные колени.

– Не осуди – не – не будешь сам судим…

Не ты, а он с протянутою дланью…

Толпой презренный, миром не любим,

Обремененный нищенскою данью.

Бог испытует – сытых суетой,

Отравленных неверием и славой,

Дающих гордо левою рукой,

Гребущих жадно вытянутой правой.

– Все так, все так… – Наш циник возразит –

Я знал слепца… С копеек дом построил.

Сейчас в довольстве ест и пьет и спит,

И капиталец прибыльно пристроил

А жаден… Смерть… Храни упаси…

За медный грош… Костьми скорее ляжет.

Сухарик плесневелый попроси…

Свидетель Бог, ведь и того откажет.

Увы… Достатком оных не унять,

Кто был насыщен подаянной пищей?

Униженно лукавит – не пахать.

Богатого в сто раз порочней нищий.

Озлобленность и жадность – их напасть,

За раболепством – черная гордыня

Вложи им меч, дай волю, денег, власть,

Заплачет и безводная пустыня.

А потому, нам ль Божие менять:

Есть рубль золотой, есть грошик медный.

Богатый копит, что бы все раздать.

Отверженным, униженным и бедным.

Н. Ж.

По улице Мопассана,

Косым переулком роз

Жила поэтесса Анна

В дворике снов и грез.

Луна серебри сугробы –

Синий китайский фаянс,

Домик, фонарь узколобый,

Рояль, Иоганне с Брамс.

Булочки (не из Вены)

Печурка, скулят дрова,

Мансарда – косые стены,

Кроватка, ночник-сова.

Граненая гладь стакана,

Простудно-дырявый плед.

Как жаль поэтесса Анна,

Что я, как и вы – поэт.

Пью точно такой портвейн,

И также, как вы до дна.

У вас на стене Эйнштейн,

В постели вы мне жена.

Не думайте, не ревную,

Что складная ваша речь…

Ведь я не стихи целую,

Касаясь изгибов плеч.

Волнителен миг открывший,

Так явен запретов след:

– Довольно упреков, спите,

Вы женщина, я – поэт.

2013.

* * *

Переложив заботы на Заботу,

А шпалы-рельсы задом на перед,

Мы делаем всем нужную работу,

Важнейшую из работ.

– Ах, девки – сайки с гранью завитою!

Ох мужички – суровые болты!

Хоть вы, порой, не сходитесь резьбою,

Зато просты до самой простоты.

Звенит набатно железяка лома,

С него то что… Чугун… Не мят не клят…

И против хрени этой не приема,

Когда к нему еще прилажен мат.

Уж если вломит, знамо, точно вломит,

Соединит без всяких там гвоздей,

Так плотно и душевно познакомит,

Что бабе уж не статься без детей.

Да и болту – крутись, не открутиться,

Не отвертеться смятою резьбой.

Мы рождены, что б день и ночь трудиться

Во имя светлой жизни трудовой!

2013.

Г. С.

* * *

Киски ходят, так беззвучно,

Вид у них, такой степенный!..

Всем доказано, научно,

Что коты народ священный.

Любят в неге жить и в ласке,

Как с такими, да не ладить:

Ах!... Вам ливерной колбаски?..

Вдоль по шерстке вас погладить?...

Поперек?... Совсем не надо?...

Скрыты в лапках коготочки;

Убедились… Вот досада…

Поползли по швам чулочки.

Полно… Дрыгать стройной ножкой,

Топать замшевой штиблетой…

Не пришлось бы рыжей кошкой

Статься после жизни этой…

Ни, ни, ни!.. оставьте нервы,

Улыбнитесь нежно, нежно.

Примеритесь с кошкой первой,

Будьте ей во всем прилежны.

Предложите свежей рыбки,

Молочка налейте в миску,

Поиграйте ей на скрипке,

Слушать скрипку любят киски.

Примиритесь в знак смиренья,

Валерьянки на колбаску.

Посадите на колени

Страсть, как киски любят ласку.

Не забудьте, пусть немножко

Нанесли вы ей обиды

Не простит того вам кошка

– Тень священная Изиды.

* * *

1. Быть умным мудростью чужой,

Пленяться словом чуждой веры,

Принять их чудные манеры,

И все… Для них ты, право, свой.

2. Обратись назад лицом,

Ищи себя в плену сомнений,

Стань стражем собственных суждений:

Быть нареченным гордецом.

3. Есть третий путь: Ни так, ни то…

Живи, ума не прилагая,

Не ползая, и не летая

Под серо-облачным – Никто.

2011.

Он

I

Немного сумасшедший,

Чуточик ненормальный,

В себе себя нашедший,

Задумчиво-печальный.

Он шел стихи слагая –

Пристранные куплеты,

Совсем не замечая,

Что есть еще поэты.

Своих приличий – мнений,

Психически в порядке,

Без путников-сомнений,

Творящих без оглядки.

Но!.. Все же в рамках ГОСТа,

Ведь по плодам и плата…

Кто же пишет так за просто

С зори и до заката.

Под обреченно-хмурой

Душевною печалью?

Довольствуясь натурой –

Скрипучею кроватью.

А коль уж ныне мода

Всем перейти на брагу,

То здравствуй, мать-свобода!..

Пиши, кромсай бумагу.

Хоть пучит мира пойло!

Прочь пошлые бургуны!

Пегаса с Музой в стойло,

Переналадим струны.

II

А он, себя нашедший,

Стихами ненормальный

Бесспорно – сумасшедший,

Без нот, но музыкальный.

Их просто не заметил,

Ох… Как они кричали.

Прошел, куда наметил,

В страну Любви-Печали.

2011

Чинуша

Чинопочитающий чиновник

Чтит лишь тех, кто чуточку, но выше,

Вверх ползет по скользкой гулкой крыше.

Результат: полет – земля – покойник.

Но не будем… Полно нам о грустном:

Гроб сосновый, краснодревый ль ларик…

Грызть сухарь, мечтать о нечто вкусном

Все ж приятней, чем один сухарик.

А уж скромен… Благ земных хранитель:

Кабинетик, перышко да столик…

Вот и вся – казенная обитель,

- Гол и сир бедняга, что соколик.

Пред начальством – предан и согбенен,

Вылощен учтивостью до лоску.

Над, чуть ниже – хмур, суров надменен,

Средь народа – свой, всегда и, в доску.

На столе кормилицы-бумажки,

На челе – заботная усталость;

В голове букашки-таракашки:

Как бы с тех бумажек, да на старость…

Есть мечты-придумочки и выше,

И своя душа порой – потемки.

Тесненько казенненьким на крыше,

Страшненько убогиньким на кромке.

Кожура учтивая банана,

И, летит башкою устремленный.

– Зря вопишь… Поможет разве мама?

Торжествует бывший подчиненный,

Навостряя к высшей цели лыжи,

Хмуря напоказ от счастья лобик,

Позабыв о том, что те, кто ниже

И ему в душе строгают гробик.

2011

Депутатик

Сидит, что пень, тупей тупого,

Округлостью – чугунный шар.

Пойди, сподвинь к делам такого…

Во всем он ищет свой навар.

А, как степенен, как вольяжен!..

Велеречив набором фраз,

Отменно выбрит, напомажен,

Всем напоказ.

На лацкане флажок-мандатик,

Фонарик синий на авто.

Такой, вот, славный депутатик:

Нигде, ни в чем, никак, никто.

2011

V-V

Кому не известно… Где власть, там и сила!

Во власти же… Ни-ни… Положите зарок.

Паситесь!.. Там рыщет микроба-бацилка

С пристранным названьем – Vagina-Vrunok.

В просторных забеленных известью храмах

Ряды кабинетов, табличек глазет,

Картинки лепные в кудрявеньких рамках,

Блондинки, брюнетки кого только нет.

Вседавнийший служка, холуй борзой рати:

Бесцветные глазки, хохольчик-вьюнок,

На постном лице всех пороков печати,

А кто в том виновен? – Vagina-Vrunok.

Чиновники, те, что… Ого!.. И не ниже,

Порывисто-скоры, учтиво-строги.

Франк Мюллер часы на показ, для престижа,

В петличке значочек народа слуги.

Задумчивы в меру, улыбка в пол ротик,

Костюмчик ранговый, портфельчик – плацкарт.

Степенны (где надо), в пол брюшка животик,

Все прочее, так же, под общий стандарт.

Другие… Тузы!.. Седовласые дяди,

Благие мужи, им плевать на прикид.

Во власти они, только власти и ради,

По детски душевны, сердечны на вид.

Истцы сущей правды! Да в правде прибудут!

- Услуги-заслуги, конверт-орденок,

На сто обнадежат… Наврут, и забудут.

Ведь, вот, что творит, блин, злосчастный Vrunok…

Ужасные страсти от этой напасти:

Зараза!.. Вредительство! Лучших, людей!..

Продавец в себе разделился на части,

В два раза умножился правдой злодей.

И, чтобы не делалось в белых храминах,

Все, как-то не этак, и как-то не впрок:

Благие желанья – в одних половинах,

В других половинках Vagina-Vrunok.

2011